Кандидат коммунистов по району № 15 г. Москвы Иван Остриков. Навальный рекомендовал голосовать за него. Фото Wikimedia.
В Москве сработала тактика стратегического голосования лидера оппозиции Навального. Партия "Единая Россия" потеряла почти половину своих мест. Система по-прежнему имитация демократии. Но меньшинство активных либеральных граждан продемонстрировало, на что они способны. Это важно и дает надежду, говорит Андрей Архангельский.
То, что произошло в Москве 9 сентября, можно назвать электоральной революцией: после выборов в городской парламент почти половина мест (20 из 45) теперь принадлежит оппозиции, в основном кандидатам от левой партии. Такого разнообразия в московском парламенте не было, как минимум, 20 лет.
Казалось бы – все просто. Но почти любой термин тут нужно ставить в кавычки (выборы, оппозиция, парламент) – поскольку мы говорим не об обычной демократии, а об управляемой, имитационной. Это ноу-хау Кремля, который за 20 лет смог построить систему, в рамках которой настоящая оппозиция, которая критикует режим (например, представители Алексея Навального) не может принять участие в выборах. Мало того: большинство из независимых кандидатов и самого Навального почти месяц продержали в тюрьме по обвинению в призывах к несогласованным акциям. Оппозиционные партии, которые были допущены к выборам в московский парламент, называют спойлерами или спарринг-партнерами власти: это Коммунистическая партия (КПРФ), «Справедливая Россия» и ЛДПР (националисты), а также чуть более независимая демократическая партия «Яблоко».
Если они «ненастоящие», зачем москвичи за них голосовали? В чем смысл такого голосования? И в чем протест?
Это можно назвать передразниванием авторитарной системы. Она кривляется - а вы кривляетесь в ответ. Это единственный способ легального политического сопротивления в современной России. Люди голосуют не для того, чтобы победил их кандидат – а для того, чтобы не победил кандидат от правящей прокремлевской партии «Единая Россия». Это называется протестным голосованием. Год назад, 9 сентября 2018 года, после старта пенсионной реформы, многие российские регионы стихийно голосовали за любого, кроме кандидатов от власти. В 2019 году оппозиционный политик Алексей Навальный предложил так называемое «умное голосование»: фактически это тот же народный принцип «голосуй за любого, кроме партии власти», но с небольшим уточнением: голосуй за того, у кого больше шансов победить. Голосуй за самого сильного оппонента власти.
Плакат Навального. «Голосуй умно! Ваш кандидат в умном голосовании - коммунист Иван Остриков.»
Позицию Навального многие критиковали – за политический цинизм. Формальными оппонентами «Единой России» на выборах чаще всего являются представители коммунистов или националистов: голосовать за них для либеральной аудитории неприемлемо. Навальный предлагал среднему классу «зажать нос от неприятного запаха» – и проголосовать за своих идеологических противников – только ради того, чтобы испортить праздник правящей партии. Эту тактику осудил другой оппозиционный политик, Михаил Ходорковский, который назвал такое голосование аморальным. Это породило большой теоретический спор о тактике оппозиции. Но неожиданно для всех спор между Навальным и Ходорковским заставил московских избирателей задуматься о политике именно в моральном аспекте. Синтез двух этих подходов породил позицию, которую можно сформулировать так: голосовать нужно так, чтобы потом не было стыдно за свой выбор. Таким образом голосование превратилось для москвичей в экзистенциальный акт, люди осознали всю ответственность. Случилось то, чего так опасался Кремль: люди стали относиться к политике всерьез.
Испортить настроение власти
9 сентября тактика Навального выиграла не везде. В регионах на этот раз 11 из 12 губернаторов от власти переизбраны на новый срок, и только в Хабаровском крае победили представители националистов (ЛДПР). Однако в Москве тактика Навального привела к успеху. Партию власти на выборах в местных парламент удалось победить при помощи «умного голосования» почти в половине округов (проиграл даже глава «Единой России» в Москве Андрей Метельский). Навальный продемонстрировал власти, что у него есть сплоченный электорат, который готов следовать единой тактике. Таким образом Навальный демонстрирует Кремлю свой политический вес; некоторые комментаторы даже пишут, что «в Москве на выборах победил Навальный».
Как ни странно, в этот момент ты лучше понимаешь саму сущность политической системы, которую построил Владимир Путин и его команда. Дело даже не в том, что эта система антидемократична или авторитарна. Суть в том, что она… иллюзорна. Это настоящее Зазеркалье Льюиса Кэрролла: здесь ничто не является тем, чем кажется. Реальная задача имитационной демократии - лишить вас любых ценностей и убеждений. Еще в 2000е Кремль выпотрошил понятие «политика», словно таксидермист - лишив ее смысла, сути. И сегодня он опирается на пустоту. То есть не на активность, а именно на равнодушие постсоветского человека.
До 2014 года, когда цены на нефть были высокими, а санкций еще не было, эта система гарантировала Кремлю выживание. Но как только экономика стала падать (В России 12 % жителей живут за чертой бедности только по официальным отчетам), политическая пустота стала представлять опасность уже для самой власти. Потому что в критические моменты эту пустоту некому защищать. На московские выборы провластное большинство не пришло, а пришло активное меньшинство. Навальный таким образом использовал равнодушие большинства на пользу меньшинству. Навальный противопоставил советской психологии активную гражданскую позицию. И предложил одну из форм мирного сопротивления, которая не требует героизма, а требует лишь небольшого усилия воли. И, конечно, Кремль сам подтолкнул рассерженное меньшинство к протестному голосованию: жестокие разгоны мирных протестов, избиения людей в июле и августе не прошли даром.
Кто победил?
Теперь в московском парламенте 13 коммунистов и семь представителей от «Справедливой России» и «Яблока». Можно ли их назвать настоящими оппозиционерами? Как они теперь себя поведут? До какой степени они окажутся независимыми? И тут возникает еще один вопрос: кто такие коммунисты в сегодняшней России? Вообще-то сама партия выжила случайно. Еще в 1992 году в России начались попытки осудить коммунистическую идеологию – если бы президент Борис Ельцин решился на это, коммунистическая партия, как в балтийских странах или в Украине, была бы запрещена. Но в 1990е ее решили в итоге сохранить – чтобы «не раскалывать общество». Впрочем, нынешняя КПРФ мало чем напоминает советских коммунистов, и является во многом искусственным, политтехнологическим проектом. Сегодня это синтез левого и правого консерватизма. Партия, которую уже два десятка лет возглавляет Геннадий Зюганов, сегодня поддерживает православную церковь – и одновременно диктатора Сталина, который эту церковь в свое время уничтожал. При этом партия не отстаивает никаких универсальных коммунистических принципов – интернационализм или дружбу народов. С другой стороны нужно понимать, что многие 25-35 летние политики, которые сегодня вступают в КПРФ, по своим убеждениям уже не являются коммунистами в советском смысле. Скорее их можно назвать – в соответствии с международной терминологией – левыми. Сегодня российские коммунисты, по выражению политолога Владимира Пастухова, являются «добрыми щенками, которые иногда легко покусывают хозяина – Кремль», и хозяину это даже доставляет удовольствие. Но иногда щенок может укусить и по-настоящему. А если щенок вырастет, он может превратиться в бульдога.
Имитационная демократия – это то, что помогло постсоветским элитам выжить, однако эта система имеет слабое место. Даже если вы имитируете демократию, иногда вам приходится играть по демократическим правилам. На этом строится идея модного российского политолога Екатерины Шульман, которая считает, что демократические институты в России остались - просто сейчас они находятся в спящем состоянии. Но сон не означает смерть. Спящий может проснуться. Как только ослабнет рука Кремля, демократия опять будет работать. А иногда – как в случае с московскими выборами – она способна работать даже сейчас. В любом случае все, что случилось 9 сентября – это лишь демонстрация потенциальных возможностей российского общества. Формальные демократические процедуры – например, выборы - могут превратиться в реальные. Постсоветское общество достаточно повзрослело для того, чтобы мыслить политически, чтобы проявлять солидарность и сознательность. Это началось с появления института добровольных наблюдателей на выборах еще в 2011-12 годах, для того, чтобы противостоять массовым фальсификациям. Именно эти люди стали гарантами честного подсчета голосов в 2019 году: тысячи людей в Москве весь день и всю ночь 9 сентября следили за тем, чтобы ни один голос не был украден.
Но самый, вероятно, важный итог – это то, что к 2019 году в России сложился ряд новых норм поведения гражданского общества. Власть пытается контролировать общество с помощью насилия – но общество также приучило власть к тому, что ни одно действие не останется без реакции. Особенно это касается Москвы, где протестные настроения наиболее сильны. Если бы власть решилась в этот раз на массовые фальсификации, дальнейшее несложно предсказать. Десятки тысяч людей опять вышли бы на улицу. А этого власть опасается больше всего. Таким образом теперь режим оказался поставлен перед выбором: или признавать результат голосования, или получить почти гарантированный протест на улицах. И Кремль выбрал меньшее из зол.