Как 2014 год изменил Россию

Постоянная тема для обсуждения в российском сегменте фейсбука – бесконечное выяснение морального права любого говорящего критиковать действующую власть. Любому пользователю обязательно припомнят, что ещё пару лет назад он «брал деньги у власти» или работал в организации, которая финансируется государством. Но найти тех, кто «не сотрудничал с государством», невозможно: патерналистское государство устроено так, что почти каждый проект невозможно осуществить без его участия, без гласных или негласных договоренностей с властью. 

Андрей Архангельский 

Это может показаться смешным, что именно сейчас люди выясняют, у кого больше моральной правоты - однако все происходящее очень важно: на самом деле в России сегодня впервые происходит попытка заключить новый общественный договор, причем, самостоятельно, вне государства. Это кажется утопией, но в этих спорах в фейсбуке рождается сегодня новая этика – универсальная, основанная на общечеловеческих ценностях.    

Свобода – вечная проблема России

Казалось бы – формирование новой этики в российском обществе должно было начаться  намного раньше, в 1980е, во времена перестройки. Логично также представить, что этот процесс самоидентификации должен был случиться в 1990е годы – самое свободное время за всю историю России. Но в 1990е люди были заняты выживанием, а в 2000е - накоплением; поводов задуматься об универсальных ценностях не было еще и потому, что люди считали, что демократия уже «никуда не денется», что это вопрос решенный.

Свобода, которая досталась даром, не ценится – это вечная проблема России, поскольку  даже демократия ей досталась в качестве подарка, сверху (исключением можно считать сопротивление августовскому путчу в 1991 году, когда тысячи москвичей вышли на улицы, чтобы противостоять путчистам). Ключевые вопросы существования люди, как правило, вынуждены решать под давлением обстоятельств, а не в спокойной обстановке. Первым толчком для таких размышлений стало усиление авторитарных тенденций в России - после прихода президента Путина на третий срок (с 2012 года). Впрочем, первые протесты начались еще при прежнем президенте Медведеве, в декабре 2011 года. Болотная площадь стала неожиданностью для власти: протестующие впервые за всю пост-советскую историю выдвигали не экономические требования, а этические. «Не врать, не воровать» – это лозунг лидера новой оппозиции Алексея Навального. Болотная закончилась так же, как и протесты 1968 года во Франции – поражением; но общим итогом можно считать сигнал о том, что общество изменилось.  

Но все же решающим поводом для массовой самоидентификации россиян стал 2014 год. Это также случилось вопреки, а не благодаря, при самых неблагоприятных для общества обстоятельствах. Кремль воспринял революцию в Украине как угрозу своему существованию - и всей постсоветской конфигурации. Там до сих пор убеждены, что революцию в Украине, как и все другие цветные революции, «организовал Запад» (можно ли вообще какую-либо революцию «организовать»?..) – и ответ Кремля поначалу выглядел в традиционном советском стиле, в духе 1968 года (подавление Пражской весны). Действия России в Крыму, конфликт на Донбассе – всем известно, что последовало за украинской революцией 2014 года. А также – внутри самой России - всплеск милитаристской риторики, агрессивной пропаганды; тотальная невротизация и архаизация массового сознания.

Универсальный лакмус

Отношение к Украине - и в 2014 году, и сегодня - для российского общества – универсальный лакмус. «Скажи мне, как ты относишь к Украине, и я скажу, кто ты». Но обсуждение украинского вопроса внутри России неожиданно переросло в обсуждение других вопросов – экзистенциальных: о цивилизованности, о праве, о личности, о месте самой России в мире, в конце концов – о добре и зле. Угроза войны, милитаристская риторика заставила людей срочно делать личный этический выбор.

Поддержка действий государства подавляющим большинством россиян (согласно опросам, эта цифра постоянно колеблется на отметке 80-85%) также сыграла роль катализатора, послужила толчком для самоидентификации меньшинства  – оставшихся 15%. В 2014 году уже ни у кого не могло иллюзий по поводу характера российской власти. Для большинства этот момент связан с одобрением, «растворением» в государстве. Для оставшегося меньшинства – с поиском ответов на вопрос: что случилось с российским обществом, почему оно добровольно отказалось от преимуществ  демократии и скатывается в архаику? История уже преподносила такой парадоксальный урок: можно вспомнить консервативную революцию 1979 года в Иране, когда страна, известная своей давней культурой, имеющая большое количество образованных людей, добровольно «опрокидывается в прошлое». В любом случае, 2014 год расколол российское общество на две неравные части, у которых сегодня нет консенсуса, пожалуй, ни по одному вопросу. И, конечно же, для каждого это – еще и личная история.

Этический раскол

До 2014 года у меня было много знакомых среди консерваторов, националистов, имперцев: они были идеологическими оппонентами, но с ними можно было спорить, и все признавали необходимость диалога. 2014 год отменил этот диалог: дело даже не в отношении к происходящему в Украине. С 2014 года из уст этих людей прозвучало такое количество антигуманных, граничащих с бесчеловечностью высказываний, что оказалась перейдена какая-то важная этическая грань. Я вспоминаю радиоведущего, который, весело хохоча, призывал «разворошить Украину»; я вспоминаю коллегу, который в эфире государственной радиокомпании говорил, что «с радостью бы посмотрел на распад Европы»; другой призывал «идти на танках до Киева». Безусловно, нужно понимать, что эти люди – жертвы пост-тоталитарного синдрома; их словесная агрессия – это компенсация личной политической несвободы за счет жестокости по отношению к более слабым. Но после всего сказанного продолжать личный диалог с этими людьми невозможно.  

Этот этический раскол стал массовым в 2014 году, и с тех пор ситуация не изменилась, а только укрепилась. Это и есть тот самый цивилизационный разлом, о котором писал Сэмюэль Хантингтон, но он связан не религиозными различиями. Он проходит именно по границе приятия или отрицания общечеловеческих ценностей, то есть, по границам этики. Эта линия этического разлома намечалась и раньше – в связи с отношением к мигрантам,  гомосексуалам, политзаключенным; но к 2014 году пазл сложился окончательно. Именно после 2014 года общество в России разделилось на две неравные части. Такого давно не было – например, в 1980 или в 1990е у людей были, что называется, общие ценности. Теперь такого консенсуса нет ни по одному вопросу. Этот раскол проходит между людьми в зависимости от того, авторитарную или гуманистическую этику они для себя принимают. Так внутри российского общества, на фоне декларируемой консолидации разверзлась экзистенциальная дыра. 

2014 03 09. протесты в донецке 055Пророссийские протестующие в Донецке, Март 2014 (Фото без авторских прав)

Реакция Кремля на революцию в Украине была не столько рациональной, сколько эмоциональной, инстинктивной: эта защитная реакция – но она обнажила фундаментальные проблемы, прежде всего, психологического характера – и самой власти, и общества. Прежде всего, это нерешенный вопрос отношения к насилию – в качестве поведенческой модели, способа решения проблем и, в целом, картины мира. Этот генеральный принцип насилия в России путают с понятием «силы». «Сильное государство» сегодня означает эффективную экономику, высокий уровень благосостояния, уважении прав личности, активное гражданское общество - а не  подавление человека и его свобод. Этот «принцип насилия» достался в наследство от советской психологии; но до тех пор, пока она не изменится, пока не будут найдены новые принципы сосуществования и коммуникации, невозможны будут никакие изменения в России. Осознание этого в качестве главной проблемы постсоветского мира  пришло лишь в 2014 году – но дало толчок для формирования в обществе ростков другой, гуманистической этики – у тех, кто насилия не приемлет.

Победа Макрона стала победой всех гуманных сил

Говоря о слабости российского гражданского общества, нужно иметь в виду, что  тоталитарная травма, нанесенная ему за 70 лет советской власти, до сих пор не излечена. Чудом следует считать не то, что Россия в 2014 году вспомнила о своих имперских инстинктах – а то, что вопреки всему в 2014 году в России оказалось пусть и небольшое, но все же достаточное количество людей, которые не побоялись высказаться против. На митинги в поддержку Украины в 2014 году выходило от 70 до 100 тысяч москвичей. «И это все?» – спрашивают украинцы. Да, это мало, по меркам Европы.  Но даже выход 100 тысяч людей в Москве в 2014 году оказал влияние на российскую власть – по крайней мере, это привело к смягчению милитаристской риторики в медиа. Позицию условных 15 процентов в России (а это несколько миллионов человек) уже нельзя назвать маргинальной. И власть вынуждена считаться с этой позицией. Таким образом, в России в 2014 году было политически легализовано право «быть против» - и до тех пор, пока это право сохраняется, Россия не превратится в тоталитарное государство.

Кремль долго отучал людей от политики; но в 2014 году он, сам того не желая, вернул политику людям. Язык пропаганды научил людей размышлять в категориях политического - независимо от того, какой точки зрения они придерживаются. Когда сегодня политологи удивляются массовой политизации населения, ответ, как ни странно, нужно искать в действиях самой власти в 2014 году.

Именно 2014 год поставил не только перед Россией, но перед всем миром вопросы именно этического характера. Агрессивная риторика российских государственных медиа дала толчок для обсуждения идеалов, ценностей гуманизма во всем мире – универсальных норм, на которых базируется демократия, и о которых стали забывать. 2014 год вновь поставил перед людьми вопрос об отношении к насилию – на государственном и человеческом уровне. Это, в частности, проявилось в отношении к мигрантам в Европе: массовая помощь, поддержка беженцев – несмотря на все сложности с их адаптацией – стала для Европы и Америки грандиозным тестом на человечность – и ответом на популизм правых, предлагающих отказаться от гуманности ради «безопасности». Победа президента Макрона и его партии на выборах во Франции в этом году стала победой всех гуманных сил в Европе – но также и в России.   

Парадокс истории: 2014 год – год разделения, но и год самоидентификации для миллионов людей – который вновь задали себе фундаментальные вопросы существования, вспомнили о цивилизационных ценностях. 2014 год еще войдет в учебники истории – но только как год страданий и страхов, но и год, который изменил весь пост-коммунистический мир. Последствия этих изменений еще не так заметны, но они обязательно отразятся - и на новом мире, и на будущей России.