В апреле российский «Левада-центр» опубликовал результаты опроса, по которым большинство россиян положительно оценивают роль диктатора Сталина в истории страны («восхищение», «уважение» и «симпатия»). Так его оценили 71% опрошенных - рекордная цифра за все время наблюдений, с конца 1980-х. Согласно другой опции опроса, 46% россиян считают, что преступления в сталинскую эпоху были оправданы «великими целями и результатами» (45 % считают иначе). Последние данные стали сенсацией. Как это понять?
Рост доверия к диктатору в России уже давно пугающе высок, но последние данные стали сенсацией. Неожиданно они породили конфликт даже в среде социологов. Часть коллег подвергали сомнению методологическую корректность опроса; в широком смысле «Левада-центр упрекают в том, что они являются заложниками прежних (диссидентских) представлений об «испорченном народе».
Новое поколение социологов утверждает, что после 1991 года структура российского общества и методика опросов изменилась. Социолог, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук Григорий Юдин считает, что вопрос «Левады» («как вы думаете, оправданы ли человеческие жертвы великими целями и результатами, которые были достигнуты в кратчайший срок?») сформулирован некорректно; также среди предполагаемых ответов на него не было нейтрального («затрудняюсь ответить»). Если бы эта опция была, по мнению Юдина, вполне возможно большинство опрошенных выбрало бы нейтральную оценку Сталина.
От «Левады» последовал язвительный ответ: руководитель отдела социокультурных исследований Алексей Левинсон написал колонку, в которой напомнил, что «Левада» исследует массовые настроения, а не настроения самих социологов. И если кому-то не нравится отражение в зеркале, дал понять Левинсон, то зеркало в этом не виновато.
Спорить о методологии
Можно спорить о методологии, но невозможно упрекнуть «Левада-центр» в непрофессионализме или ангажированности. В России нет другой структуры, которая бы так планомерно и длительно (30 лет) занималась изучением Homo sovieticus . «Левада», кроме того, еще и единственный независимый социологический центр, который с 2017 года имеет в России статус «иностранного агента» – так теперь называют неугодные Кремлю организации.
Чем вызван этот спор между двумя поколениями российских социологов? Можно предположить, что причины все-таки не столько профессиональные, сколько психологические.
Когда в цирке артист выполняет трюки, граничащие с человеческими возможностями, по залу проносится общий вздох удивления: «ах!» В переводе на человеческий язык это означает: «по всем физическим законам это невозможно!»
Примерено так объясняется и реакция социологов, а также части интеллигенции, недовольных итогами опроса «Левады». Они реагируют, как и публика в цирке: «это противоречит здравому смыслу, это невозможно». Невозможно представить, что в 21 веке, после всего, что мы прочли и услышали о репрессиях 1930х, в стране, где культ личности Сталина был разоблачен еще в 1956 году, продолжают массово поклоняться диктатору, уничтожившему миллионы людей. «Уважать Сталина» - это значит добровольно подвергать себя риску немотивированного преследования или просто казни. Невозможно представить, что большинство делает самоубийственный выбор, по сути мазохистский. И каждый раз после очередного опроса среди либеральной публики проносится вздох удивления: это невозможно, нелогично, абсурдно, это не укладывается в голове.
Люди продолжают верить в чудо
Так размышляют люди, мыслящие рационально, и их можно понять: они исходят из того, что любой человек в принципе рационален. А между тем в каждом из нас присутствует большая доля иррациональности; в критических ситуациях человек часто делает выбор именно в пользу иррациональных стратегий поведения. Массовые настроения эту иррациональность только усиливают.
Тем более, что российская власть все прошедшие 20 лет эту иррациональность поддерживала. Сталин регулярно появляется в исторических сериалах и фильмах; его изображения сегодня повсюду - в вагонах метро или на выставках. Про роль Сталина постоянно спорят историки по телевизору, но слово «спор» никого не должно обмануть: все уже знают, что в итоге он будет назван «противоречивой» или «сложной» фигурой, к которой нужно относиться с уважением, как и к истории в целом. В итоге все споры приводят к одному – к оправданию Сталина.
Люди все это слышат по телевизору каждый день, двадцать лет подряд. Массовым сознанием в России управляет телевизор, и люди просто повторят в опросах то, что услышали по телевизору. В итоге мы упираемся даже не в оценку Сталина, а в специфику современного российского общества. Которое до сих пор травмировано распадом СССР, лишено привычки к индивидуальному и критическому мышлению, и продолжает верить в чудо (надежда на Сталина - это именно и есть «вера в чудо»).
Можно ли вообще в этих условиях рассматривать социологию в России как объективный инструмент измерения общества?.. Ведь социология предполагает, что имеет дело с личностями, а не с зомби. Но даже в этом случае опрос «Левады» отражает главное: иррациональность сознания большей части нынешнего российского общества.
Если принять, что иррациональность является основной стратегией выживания для большинства россиян, можно объяснить и то, почему Сталина выбирает в качестве кумира часть российской молодежи, которая вообще не застала СССР. Это кажется абсурдом. Но они тоже смотрели телевизор, где им внушали, что СССР был раем на земле - без очередей и дефицита, с быстрыми машинами и чистыми улицами. И Сталин для них стал чем-то вроде Че Гевары или Бетмана. В эту утопию удобно верить тем, кто сегодня лишен социальной защиты и вынужден искать средства для заработка.
«Левада-центр» еще в 1994 году зафиксировал главный парадокс: советский человек продолжает самовоспроизводится после распада советского проекта. Несуществующая страна продолжает порождать людей с прежними установками, которые верят в чудо, и живут надеждой на тиранов прошлого.
Ловушка для Кремля
Конечно, таким обществом удобно управлять. Однако при ухудшении экономической ситуации (санкции тоже сыграли свою роль), после пенсионной реформы и падении доверия к власти (по опросам государственных социологов, в последний год падает рейтинг даже у Владимира Путина) все прежние преимущества оборачиваются потерями. В последний год отмечается рост недовольства и протестных настроений даже среди лояльного населения.
Однако этот протест приобретает сегодня совершенно уникальную форму – в виде поклонения тому же Сталину; теперь он становится еще и символом протеста против нынешней власти. Так Кремль загнал себя в символическую ловушку. Он сам вырастил мощного конкурента – Голема или Франкенштейна: глянцевый, телевизионный сталинизм, который угрожает уже самой нынешней власти.
Кажется, власть начинает видеть в сталинистах угрозу, и в ближайшее время Кремль, вероятно, попытается погасить эти настроения. Во время шествия 9 мая в этом году запретили нести портреты Сталина и красные флаги (что уже вызвало мощный протест). Накануне дня Победы выходит интервью о том, что Сталин ненавидел Ленинград. Впрочем, подобная критика может иметь обратный эффект, и приведет к еще большей популяризации тирана.
Вот итог манипуляции и урок для Кремля: нельзя безнаказанно играть даже с образами тиранов, нельзя играть с чудовищными идеями прошлого, даже на символическом уровне. Мертвые становятся угрозой для живых. Игра с ненавистью и насилием возвращается бумерангом.
Был ли другой выбор?
Был ли другой выбор у путинского режима? Да. В 2000х ему предстояло закрепить итоги буржуазной революции случившейся при Ельцине (1991) и объяснить людям, что советский проект потерпел крах из-за порочности самой идеи коммунизма. Это предполагало решительное осуждение сталинизма - как самой жестокой практики, и как мировоззрения. Это, конечно, вызвало бы протест консервативной части общества – но зато подготовило бы здоровую почву для будущего. Для формирования нового, рационально мыслящего большинства, для появления «экономического человека». Но Кремль предпочел не делать ничего - и даже подыгрывать массам.
В итоге спустя 20 лет Кремль сделал для себя неприятное открытие. Даже в том нелепом виде, в котором капитализм существует в России (70 процентов собственности принадлежит государственным корпорациям), он все равно не работает – потому что кроме рынков, товаров, кредитов и сервисов нужны еще и люди, обладающие современным сознанием. Без критической массы экономически мыслящих людей, без веры в будущее, без универсальной этики капитализм построить невозможно.
Вместо этого Кремль вырастил очередное пассивное поколение, которое живет прошлым, а не настоящим. Если у молодых нет веры в будущее, у них не будет и стимула трудиться эффективно. Другая часть общества до сих пор не может примириться с тем, что СССР больше нет. Людей теперь необходимо срочно возвращать в реальность – иначе скоро экономика не выдержит противоречий между бытием и сознанием, как учил еще Маркс. Но сделать это сегодня в сто раз труднее, чем в начале 2000х.
Урок этой истории в том, что ни одно государство не может уйти от решения вопросов о ценностях и смыслах. А чтобы принять новые ценности, приходится признавать ошибки прошлого. То есть дать однозначную оценку тоталитаризму в широком смысле - и сталинизму, как его худшему проявлению. «Избавление от Сталина» означает для России избавление от любых иллюзий – и политических, и экономических.
Итак, Россия опять – в который раз! - уперлась в Сталина. И пока не будет решен «вопрос о Сталине», российское общество не сможет двигаться дальше. Пока идея абсолютного насилия не будет изгнана из сознания, она будет висеть гирей на России. При этом любые попытки уйти от прямого ответа с помощью диалектики («Сталин был плохой, но страна была хорошей») не решает проблемы. Таким образом, «вопрос о Сталине» является сегодня для России выбором между добром и злом, в широком смысле, и условием для возвращения России к универсальной этике. Без четкого ответа общества на этот вопрос наивно думать, что появятся ответы на другие вопросы.